Подземные ходы, захват заложницы и родство с «Крестами»: репортаж из самого известного в Волгограде следственного изолятора

От тюрьмы и от сумы не зарекайся — именно эти «избитые» слова настойчиво лезут в голову, когда проезжаешь либо проходишь мимо одного из старейших изоляторов региона — СИЗО № 1 в Центральном районе Волгограда. Взгляд скользит по рядам колючей проволоки, цепляется за наблюдательные вышки по периметру учреждения на улице Голубинской и останавливается на православных крестах в бесконечном небе. 

СИЗО № 1 — прямоугольник в 450 квадратных метров. Слева подбираются трамвайные пути, справа по ж/д насыпи проносятся поезда. Сотрудники перемещаются внутри по закрытым надземным переходам. Государство в государстве. 

Как устроен самый известный следственный изолятор в городе, что ждет вновь прибывших арестантов, куда вела сеть подземных ходов СИЗО и история с захватом заложников — в материале ИА «Высота 102». 

Пережил Гражданскую войну и Сталинградскую битву 

В курилке что-то увлеченно обсуждают сотрудники изолятора. К нам направляется высокий статный мужчина. В глазах — уверенность, на плечах — полковничьи звезды.    

Евгений Василенко работает в СИЗО с 2000 года. Начинал с простого опера, через 10 лет стал начальником изолятора. Крепкое рукопожатие и мы начинаем погружение в историю СИЗО № 1, проходя все дальше вглубь тюремного двора.  

— По сути, это уникальный объект, переживший разные исторические события, в том числе Гражданскую войну и Сталинградскую битву. 8 апреля у нас круглая дата. Именно в этот день 140 лет назад в 1882 году согласовали проект здания Царицынского тюремного замка. Архитектором выступил Антоний Томишко, спроектировавший знаменитые питерские «Кресты», — начал свое повествование Василенко. — 5 октября 1886 года тюрьму освятили и ввели в действие. 4-этажное здание с маломестными и многоместными камерами в те времена вмещало до 200 человек. Первоначально здесь содержались 111 мужчин, но были и женщины.  

По словам начальника следственного изолятора, в те годы на территории тюремного замка функционировали кузня, гильзовая, столярная мастерская. Продукты хранились в леднике, а воду изначально приходилось подвозить, пока в 1892 году не появился водопровод. 

— Раньше и отопление было печное. Мы убеждались в этом несколько раз при реконструкции здания, находя пустоты в стенах толщиной до полуметра, изнутри покрытые сажей. Там сжигали уголь или дрова, чтобы образовавшийся теплый воздух поднимался наверх и тем самым отапливал тюрьму, — продолжил Василенко. 

Оказывается, раньше под тюремным замком до поймы реки Царица (ориентировочно в месте расположения современного здания регионального ГУ МВД) пролегала сеть подземных ходов. В них спокойно могла проехать груженая повозка с лошадьми. Именно через систему хитроумных лабиринтов в острог доставляли провиант и арестантов. В послевоенное время «подземку» сознательно завалили и забетонировали в целях безопасности и предотвращения побегов. 

— В прошлом году копали котлован за периметром СИЗО  под новую котельную и обнаружили полукруглый свод из красного кирпича, уходящий под землю. Это соединение — однозначно часть тех самых подземных коммуникаций, — заключает начальник изолятора. 

В военный период каторжан под конвоем отправили за Волгу в поселок Чкалова. После всех вернули обратно, при этом ни один из арестантов не потерялся. Тюрьма избежала массивных разрушений при бомбежках нацистов. Лишь один снаряд попал в крышу здания.  

— В 1934 году учреждение переименовали в связи с передачей в состав НКВД в Сталинградскую тюрьму № 1, — сообщил Василенко. — С 1967 года началось первое расширение изолятора. Со временем появились больничный корпус, спецблок для размещения несовершеннолетних и женщин, помещение для отряда хозобслуги, транзитный блок.  

Четыре «квадрата» на человека 

Сейчас в здании из красного кирпича, именуемого в обиходе «старухой», содержатся взрослые подследственные мужчины. Мы упираемся в КПП. Именно отсюда начинают свое первое знакомство с изолятором вновь прибывшие и отсюда же отправляются на судебные процессы и следственные действия подозреваемые и обвиняемые «со стажем».  

Автозаки тщательно досматривают в нескольких шлюзах. Кинолог с собакой проверяет все сверху донизу. Не могу не задать вопрос о попытках побега.

— Такого здесь не было, тьфу-тьфу. На моем веку точно, — уверяет Василенко. — Мы очень серьезно относимся к безопасности, как сотрудников, так и подследственных. На каждом шагу камеры, по периметру вышки с вооруженным караулом, есть своя система доступа в различные блоки, тревожные кнопки, — рассказывает начальник учреждения, и, глядя на ряды колючей проволоки, ему трудно не поверить. 

Во всех камерах изолятора ведется видеонаблюдение. Архив записей хранится месяц. У каждого сотрудника СИЗО имеются переносные видеорегистраторы, которые крепятся на форму и снимают все происходящее в течение дежурства. Сотрудники оперативной части также следят за порядком. Выявляют и пресекают преступления на территории изолятора, не допускают проноса «запрета» (чаще всего наркотиков и сотовых телефонов). 

Периодически родственники подследственных или адвокаты испытывают систему на прочность. Нередко пытаются пронести запрещенные предметы, хитроумно пряча их в продукты, тюбики из-под зубной пасты или в подошву обуви. 

Проходим через пару досмотровых постов и оказываемся рядом со «старухой». В небо упираются кресты, на фасаде здания висит табличка. Василенко уточняет, что кресто-купольную часть освятили в октябре 2017 года после реконструкции. 

Сейчас в СИЗО № 1 лимит наполняемости 592 человека. По факту содержатся примерно 550 подследственных. Для сравнения: в 2009 году лимит составлял 1309 арестантов, сидели почти 5000. В изоляторе работают 275 сотрудников, из них 51 — вольнонаемный. 

— В то время законы были другие, нормы другие. Кровати стояли в три яруса. Сейчас на одного подследственного положено четыре квадратных метра камерного пространства, — уточняет Василенко. — Помогло разгрузке появление новых СИЗО в Волгоградской области. Если раньше функционировали только изоляторы № 1 на Голубинской, № 4 в Красноармейском районе Волгограда и Камышине, то позже появились учреждения в Ленинске и Фролово. 

Первое СИЗО постоянно обновляется. Кажется, что ремонт здесь идет всегда и везде. В камерах есть горячая и холодная вода, установлены душевые кабины. Женщинам и несовершеннолетним по новым нормам в обязательном порядке предоставляются телевизор и холодильник.

Подследственные находятся на полном гособеспечении. Также из магазина на территории СИЗО можно заказывать продукты. Для больных предусмотрено диетическое питание. Подростки получают сгущенное молоко, сливочное масло, свежие овощи и фрукты. Все натуральное, без заменителей и вредных добавок. 

Воры в законе и члены ОПГ 

Вновь прибывшие сначала попадают в карантинный блок, откуда их распределяют по камерам. Здесь по закону они могут содержаться до 10 суток. В первые три дня подозреваемые сдают необходимые анализы. Также с арестантами работают психологи, чтобы определить психотип личности и общую устойчивость к новой среде.  

По словам начальника СИЗО, всего существуют 42 вида рассадки. Впервые попавшего в тюремные стены, не посадят вместе с бывалыми рецидивистами. Женщины, несовершеннолетние и бывшие сотрудники правоохранительных органов также содержатся отдельно ото всех. Отдельная тема — больные туберкулезом, СПИДом и инвалиды. 

Если человек подозревается в сексуальном насилии, педофилии, то его сразу ограждают от общей массы. В отдельном спецблоке (всего шесть камер) сидят особо опасные лица. К ним относят лидеров отрицательной направленности, злостно нарушающих внутренний распорядок, а также лиц, состоящих на различных профучетах (склонных к побегу и членовредительству).   

Спецблок представляет собой отдельно стоящий корпус. В конце коридора оборудованы шесть четырехместных камер. Доступ к ним ограничен. Магнитный замок, видеонаблюдение. Внутри на посту за подследственными надзирает младший инспектор. 

В этой закрытой части изолятора могут находиться и воры в законе, но информация о нахождении таких опасных преступников считается оперативной и никогда не афишируется. Транзитом через СИЗО № 1 в другие колонии проезжают и осужденные к пожизненному лишению свободы. 

Сейчас в спецблоке содержатся 18 человек. В некоторых камерах внедрена антисуицидальная система. Датчики движения позволяют вовремя реагировать на нештатные ситуации. Члены известных в Волгограде ОПГ также ожидали суда в в этих камерах. 

— Как они себя вели? 

— Никогда не было с ними проблем, — уверенно заявляет Василенко. — В целом, любой человек, когда попадает в заключение, каким бы он ни был крутым, модным, бандитом, деловым, предпринимателем — в любом случае испытывает сильнейший стресс от изоляции, вынужденной смены привычного образа жизни и круга общения. 

Что такое СИЗО? 

Подследственные, нарушающие режим содержания, попадают в карцер. Осужденные в ожидании этапирования в колонию — в ШИЗО. Особой разницы нет. Пристегивающаяся к стене после подъема кровать, стул, стол. Довольно спартанские условия. Передачи и свидания под запретом. Дисциплинарный изолятор предусмотрен и для несовершеннолетних.  

— Что такое СИЗО? Люди сидят запертые в четырех стенах. Час в день прогулка, раз в неделю баня, краткосрочные свидания с родственниками и выезды к следователю, в суд. Больше никуда, — добавляет начальник изолятора.  

Неожиданно при открытии двери в огороженную «колючкой» зону раздается довольно неприятный звук, похожий на автомобильную сигнализацию, только усиленную в несколько раз. Несколько человек в тюремной робе проходят мимо нас с бачком для пищи.

— Зачем так резко? 

— Это оповещение. Сигнал пропадает, как только дверь закрывается на два оборота. Безопасность здесь точно не пустой звук, — Василенко улыбается. 

— А это кто в робах? 

— Хозотряд. Перемещаются по территории только в сопровождении сотрудников. 

Хозяйственная бригада занимается всеми видами работ в СИЗО, начиная от уборки и заканчивая стиркой и глажкой белья. Сейчас в хозотряде насчитывается 28 человек. Осужденные живут по режиму колонии. Восьмичасовой рабочий день, отдельные от подследственных питание и быт, зарплата не ниже МРОТ. 

Можно уйти в отпуск, правда, на территории изолятора. Для этих целей предусмотрена маломестная комната со всеми удобствами. Самый главный плюс — отсюда легче уйти по условно-досрочному. Попадают в отряд впервые осужденные к отбыванию наказания в колонии общего режима. Администрация СИЗО непосредственно влияет на состав хозотряда. 

Агрессивные убийцы 

Сергею не нужна лишняя слава. Родился в Волгограде. Просит, чтобы его лицо не попадало в кадр. Осужден за растрату в крупном размере. 

Объясняет, что в свое время занимал должность директора филиала одной торговой компании. Раздал товар под реализацию, но все деньги собрать не удалось. 

— Хочу быстрее освободиться. Отсидел ровно половину срока. Осталось еще два года. Символично, что когда-то рядом на «Динамо» занимался дзюдо. Теперь уже здесь сам с собой борюсь (улыбается). 

Сергей говорит, что с тюрьмой почти невозможно смириться и поначалу сама атмосфера сильно давит на человека. Страшит неопределенность и собственное гипертрофированное представление о жизни за решеткой. 

— Первый день, помню, больше жути было от непонимания, что же будет дальше. Пока следствие шло, сидел под подпиской о невыезде. О тюрьме знал лишь понаслышке. Целенаправленно сюда никогда не стремился, — говорит Сергей. — Читал интернет, смотрел фильмы на эту тематику на воле. Честно, боялся. Думал, что попаду и сразу на меня какие-то убийцы агрессивные набросятся, сотрудники будут бить. Но на деле все оказалось совсем не так страшно.  

Осужденный отмечает, что время, проведенное в заключении, сильно его поменяло.  

— Возвращаться не планирую. Очень скучаю по семье. Домой хочу. Видите, как у меня сложилось: хотел как лучше, а получилось, как всегда.  

Зарешеченное небо 

После Василенко ведет нас в блок к несовершеннолетним. Это отдельно стоящий корпус, отдельный этаж. Здесь ожидают приговора подростки от 14 лет. На этаже проходят вся их жизнь. Юные арестанты пытаются учиться — нагоняют школьную программу. 

Оборудованы прогулочные дворы с турниками. В зарешеченном квадрате можно подышать свежим воздухом и размяться. Для несовершеннолетних послаблений нет, все как у взрослых, за исключением питания и размещения — подростков кормят пять раз в день и сидят они в камерах по двое. 

— Статьи всякие есть. Кражи, разбои, убийства, изнасилования. У женщин, кстати, примерно то же самое. Они в отдельном блоке сидят. Единственное отличие — за последнее время очень много по 228-й статье попадают. Сбыт наркотиков. «Закладки». Все через интернет, — говорит полковник.  

После достижения подростками совершеннолетия, их поднимают во «взрослую» камеру. 

— Учатся по желанию?

— Нет, это обязанность.  

— А если плохо учишься? В карцер?

— Нет, что вы. За это нельзя наказывать. Двоечником будешь, — с улыбкой отвечает Василенко и мы заходим в одну из камер. 

На меня пристально смотрят две пары глаз. Взгляды пронзительные. Подростки 16 и 17 лет. Похожи на маленьких волчат. У каждого — «букет» уголовных статей. От разбоя и угона до незаконной охоты. 

— Почему на преступление пошли? Жалеете? 

— Не думали головой. Делать было нечего.

— Какие планы теперь? 

— Будем учиться, работать. Я бы не совершал, так получилось.

— Почему? 

— Денег хотели. Кто не хочет денег? 

Достоевский и Шукшин

День Марианны в СИЗО проходит в окружении 5000 книг. Библиотекарь на время исчезает среди полок с классической литературой и фантастикой. У входа замечаю портрет Василия Шукшина. Эх, калина красная! 

— Шукшина читают? 

— Нет. Лескова берут.

— А Достоевского? 

— Достоевский не в ходу. Мрачно очень.

— А Бунин? 

— Бунина тоже не читают.

Глаз цепляется за книжку с названием «Мужики и бабы» Бориса Можаева. Рядом Пикуль, Дюма, Эдгар По и Библия. Марианна видит направление моего взгляда и утвердительно кивает.

Пресс-хаты 

Видно, что Василенко чувствует себя в изоляторе, как дома. Кажется, он знает все ходы и выходы, готов с ходу ответить на любой выпад. Задаем вопрос про практику пресс-хат. В свете последних событий в Саратовской области, тема как никогда актуальна. На удивление, товарищ полковник не пытается увильнуть и спокойно отвечает. 

— Была здесь история с одним из подследственных в октябре 2021 года. Его перевели среди других арестантов из СИЗО № 4 [Василенко имеет в виду 22-летнего Равиля Расулова, подозреваемого в вымогательстве — прим. ред.]. История вызвала резонанс. СМИ выдвигали различные версии. Но, никто не захотел внимательнее изучить личность этого молодого человека. Чем он жил, как вел себя в СИЗО. В любом случае, какую-либо оценку, юридическую оценку, вправе давать только следствие и суд, — заметил начальник СИЗО № 1. — По поводу практики пресс-хат. Явление из 90-х. До развала Союза мне приходилось слышать о подобном, но сейчас, конкретно в Волгоградском регионе, этого точно нет. Иначе уже просто пачками возбуждались уголовные дела, как это было в Саратове.  

Василенко уверен, что такого уровня прозрачности и открытости, как в СИЗО № 1, еще поискать. 

— В каждой камере есть видеонаблюдение. Камеры в коридорах, тревожные кнопки. Наше учреждение регулярно проверяет прокурор. Все как на ладони. Скрыть ничего нельзя, — подытоживает Василенко. — И что такое пресс-хата? Сейчас все сидят строго по рассадке. Вся ответственность на мне. 

Расчленитель и волгоградские экс-депутаты 

Нас интересует, кого же запомнили обитатели и стены СИЗО № 1. Маньяки, убийцы, криминальные авторитеты?    

Василенко вспоминает резонансное дело убийцы-расчленителя из Волжского Александра Масленникова. За судом над душегубом пристально следили как местные, так и федеральные СМИ. Хладнокровный убийца, ранее отсидевший 11 лет за изнасилование и разбой, познакомился в караоке-клубе с двумя девушками и позже в ходе ссоры расчленил и закопал своих обидчиц в лесополосе.

— Помню такого. Жестокое преступление. Две девочки погибли. Он сидел в общей камере. Достаточно физически развитый. Конфликтов у него ни с кем не было. Вроде даже интервью у него журналисты брали, приезжали в СИЗО. Но выделить его как-то среди остальных не могу. Ему запросили пожизненное, а дали вроде 23 года.  

В СИЗО человек может находиться довольно длительное время. Закон это позволяет. Василенко вспоминает, что один из подследственных провел в изоляторе почти восемь лет. Такие ситуации нередки при рассмотрении сложных экономических уголовных дел, с большим количеством потерпевших или многочисленными фигурантами. 

В пример начальник СИЗО приводит дело экс-депутатов Волгоградской гордумы Алексея Зверева, Евгения Щура и Федора Литвиненко, обвинявшихся в многомиллионных хищениях у страховых компаний в результате автоподстав. Почти 2000 томов материалов, с которыми обвиняемые и их адвокаты знакомились без малого три года.

— Все они сидели в общих камерах. Соблюдали режим, убирались. Спокойно себя вели, — вспоминает полковник. — Дело до сих пор рассматривают. Зверев даже баллотировался в Госдуму в 2021 году. Никакого судебного решения нет. Формально человек чист перед законом. 

Бывают интересные моменты с возрастом «сидельцев». Случалось, что в застенках томились даже 80-летние подследственные. То дедушка бабушку нечаянно толкнул, то еще какой бес в ребро. 

Пауки в банке 

Иван Филягин попал на службу в СИЗО № 1 в далеком 1981 году со студенческой скамьи. Будущий агроном вместо хлебных полей выбрал тюремный двор и в итоге дослужился до полковника.  

— А кто кроме меня? — просто отвечает ветеран УФСИН. 

Полковник в отставке признается, что служба в СИЗО не для всех. Самое главное качество — стрессоустойчивость.  

— Здесь не все преступники, ведь только суд устанавливает степень вины, но привозят сюда людей тоже ведь не просто так. И вот здесь они, как пауки в банке и мы с другой стороны. Как вы думаете, это легко? Постоянно находишься под неким психологическим прессом, — вспоминает Филягин. 

Требовали оружие и деньги 

Один из самых драматичных моментов для Ивана Ивановича наступил в конце 1980-х годов. В СИЗО № 1 захватили заложников. 

— Помню, как вчера. Камера шла на прогулку. Взрослые солидные дяди. Захватили младшего инспектора, женщину. Начали выдвигать требования: машина, деньги, оружие, беспрепятственный выезд в аэропорт. 

Известие о захвате застало Филягина на одном из постов. Офицер побежал в дежурку получать оружие. Страха не было, лишь ощущение, что можно не успеть что-то сделать. 

Замначальника следственного изолятора начал вести переговоры. Москва прислала алгоритм действий. В конце концов было принято решение нейтрализовать криминалитет.

— Уже машина стояла у корпуса. Обычно посередине сажали заложников. Мы нарисовали на кузове примерное место расположения захватчиков и нашей сотрудницы. В одного из них должен был стрелять я, — рассказывает Иван Иванович. 

Неожиданно прозвучали выстрелы. Всех троих подследственных ликвидировали в одном из коридоров СИЗО. Заложницу удалось спасти. У погибших оказались довольно тяжелые статьи — от разбоя до убийств. Им грозили большие сроки заключения, что, видимо, и подтолкнуло арестантов к преступлению. 

Вопрос вопросов

Глядя на свое прошлое и сегодняшнее настоящее, ветеран управления подмечает, что ничего по большому счету не поменялось. 

— Ничего нового нет в преступном мире. Все те же кражи, изнасилования, убийства, разбои. Зачем нарушать закон? Хороший вопрос. Для меня это и по сей день вопрос вопросов. 

Напоследок полковник УФСИН рассказывает о своем, если не кредо, то уж точно ориентире в этом изменчивом мире. 

— Не скажу, что есть баррикады. Мол, здесь мы, а там они [подследственные], но любой человек, личность, всегда чувствует несправедливость на подсознательном уровне. Может быть, у них другая психика, другое отношение к жизни, но они тоже люди. Я всегда видел в подследственном, прежде всего, человека. Ты сначала дай ему все, что положено, а потом требуй. 

СИЗО № 1 — прямоугольник в 450 квадратных метров. Слева подбираются трамвайные пути, справа проносятся поезда. Сотрудники перемещаются внутри по закрытым надземным переходам. Государство в государстве.

Снова проходим через многочисленные посты охраны, минуем КПП и останавливаемся перед выходом в город. Фотограф делает прощальный кадр. В серое небо выше «колючки» и крестов взлетает голубь. За спиной закрывается последняя дверь. Мы выходим за территорию и падаем в отчаянно кричащую весну. Мимо нас в СИЗО въезжает автозак.