«С меня слетели розовые очки»: интервью экс-сотрудницы штаба Навального

Политика 21.04.2021 16:35
0
21.04.2021 16:35

«Газета.ru», 31.03.2021 (в сокращении).

Алена Нарвская в 16 лет агитировала за Любовь Соболь, а в 17 в качестве сотрудника избирательного штаба Алексея Навального уже сама занималась координацией волонтеров. В интервью она рассказала, как проходила ее работа и как изменилось ее отношение к оппозиционным проектам.
— Почему вы захотели сейчас рассказать о работе в штабе Навального?
— После истории с московским штабом Навального я надолго ушла из политики из-за обиды и разочарования, но недавно вновь начала этим интересоваться. Недавно я включила один из стримов Леонида Волкова на YouTube, и мне показалась очень занимательной картинка, когда Леонид сидит в хорошо оснащенной и оборудованной студии с последним MacBook, ведет прямую трансляцию, где кадры с улиц российских городов с задержаниями людей, с совершенно зелеными подростками, говорит о том, что они молодцы и нужно продолжать, что «свободная Россия будущего» уже не за горами. Рядом с ним сидит холеный Жданов, который также нахваливает протесты и поддакивает Волкову. Этот контраст вызвал у меня очень негативные эмоции. Эта картинка, как мне кажется, должна вразумить каждого вменяемого человека, который в следующий раз захочет выйти под эгидой Алексея Навального. То, что сейчас делают Волков и ко, сбежавшие за границу, – это унижение для людей, которых они призывают участвовать в протестах. Почему Волков до сих пор, даже находясь в другой стране, не вышел на улицу, не помитинговал? Почему он ни разу не вышел к консульству с плакатом? Они всегда сидели в стороне. Просто теперь, когда они вещают из другой страны и призывают людей активнее участвовать в политической жизни России и выходить на улицы, это звучит особенно лицемерно.
— С вами заключали какой-нибудь трудовой договор? И каким способом платили зарплату?
— Было некое согласие о том, что я обязуюсь проводить уличные агитации, были прописаны тезисно мои обязанности. На бумаге все выглядело красиво, но, по сути, я ходила по паркам и дворам, где спрашивала людей, как им живется и какие у них есть проблемы с ЖКХ. Деньги переводили на карту, сумма была минимальной. Если я не ошибаюсь, это был частный перевод средств от физлица.
На тот момент я верила в Алексея и в то, что он делает правое дело. В 17 лет, заканчивая школу и убегая прямо из штаба на свой собственный выпускной, мне казалось, что мы делаем самое доброе дело. Мной руководила вера в то, что я занимаюсь важной миссией спасения России. Эта безоговорочность и инфантильность поначалу заслоняли собой все. В том числе здравый смысл. Это было выгодно и удобно тем, кто нанял меня на работу.
— Но вы все-таки ушли из проекта Навального. Почему?
— Меня поразило то, что мы боролись против того, подобием чего мы являлись сами. Например, мы боролись против кумовства. Алексей все время говорит о чиновниках, о целых семейных кланах у власти, но, по сути, в штабе Навального происходило то же самое. Правыми руками были его ближайшие друзья, их мнение было негласным правилом существования в штабе, которому надо было беспрекословно следовать. В штабе была достаточно четкая иерархия, с нашим мнением не считались. Внутренние склоки, интриги – все это не соответствовало тем идеалам, за которые мы боролись.
Было очень много интриг, недоверия, подозрений. Приходишь каждый день на работу, стараешься, но постоянно встречаешь негатив, недовольство и упреки, что делаешь недостаточно.
— Какие упреки?
— Волков постоянно был недоволен нашей работой, статистикой. Нам надо было постоянно улыбаться и обязательно выставлять красивую картинку в Twitter, чтобы главный штаб мог делать репосты, чтобы у них был материал о работе, которую они могли выдать за свою собственную. От Волкова мы слышали только то, что мы должны делать, никаких слов поддержки в свои редкие визиты в штаб он не говорил. Зато, если ты девушка, которая может стать красивым дополнением для картинки в Twitter, ты обязательно должна сфотографироваться с ним и счастливо улыбаться от того, что стоишь рядом с Леонидом Волковым. Такой прессинг ради прекрасной России будущего шел вразрез с тем, за что мы боролись.
Волков живет в своем мире, где в 2018-м на агитацию за Навального выходили десятки тысяч волонтеров. Он панически боялся столкнуться с реальностью, думаю, с этим связаны его редкие визиты в штаб – он не мог увидеть, что штаб пустой. То ли он панически боялся Алексея, то ли сам пугался того несоответствия реальности с той, которую сам создал. Отступить от заранее намеченного результата, я думаю, в его картине мира невозможно.
— А что вы ранее назвали интригами?
— Например, у нас был Дмитрий Волов, который, как выяснилось со временем, был стукачом Ивана Жданова. Он старался следить за нами, узнавать про то, чем мы занимаемся не только в рабочее время.
Ни публичная, ни внутренняя критика была не допустима. Недовольство теми, кто нами руководит, не принималось. Я не могла представить, что можно рассказать кому-нибудь, что происходит в штабе на самом деле.
Первые месяцы я закрылась в себе. У меня была большая обида на Алексея и его команду. Они назвали меня предателем, когда узнали, что я ходила на мероприятие с Ксенией Собчак. Мне было интересно послушать о ее кампании, я не была ее сторонницей. Потом во время разговора с друзьями я узнала, что ходят разговоры, что я ушла из штаба потому, что мне предложили работу у Собчак.
Нас манили и привлекали идеей спасения России, хотя спасать надо было нас, от тех, кто этой сектой управлял.
— Можете вспомнить как проходил рабочий день в штабе? Обычный или какой-то особенно напряженный.
— Когда мы в очередной агитационный день едва набирали 50 человек по всей Москве, а затем включали стрим Волкова или читали его Twitter, где он называл совсем другое количество человек, гораздо завышенное. Такое несоответствие его слов нашей реальности мы наблюдали каждый день. Это было в порядке вещей, это была ложь, в которой мы жили и работали каждый день. Да и сейчас, я уверена, он сидит и рисует свои точки сам.
— Расскажите о работе в дни протестных митингов? Как она строилась, координировалась?
— Когда утром 12 июня 2017-го мы пришли в штаб, то надеялись пойти на митинг и быть рядом с людьми, которых мы к этому митингу готовили, но нам было сказано даже не мечтать об этом. Я чуть не плакала от обиды, ведь митинг был согласован. Потом нам дали установку остаться в штабе и отправлять всех людей, которые будут приходить, на Тверскую.
Нам сказали, что и так юристов не хватает, и если мы попадемся, то некому будет нас вытаскивать.
Я помню чувство стыда, которое испытывала, когда модерировала общий чат. Мы просили писать о проблемах и задержаниях в личные сообщения или в специальные группы помощи задержанным, но некоторые такие сообщения проскакивали. Мы их удаляли, чтобы не вызывать панику у остальных. Волонтерам, которые писали мне личные сообщения, я не знала, что ответить, отвечала общими фразами. Я не знала, чем им помочь.
— Вы помните обещание Алексея Навального добиться в ЕСПЧ компенсации каждому оштрафованному участнику митинга в 10 тысяч евро? Что можете сказать о результате?
— Да, тогда откликнулось много людей. Эта бравада была, безусловно, направлена на то, чтобы как можно больше людей вышли на улицы. Мы очень многого хотели от людей, но взамен эти люди, особенно молодежь, не получали ничего, в том числе элементарных рекомендаций по безопасности.
Нам нужна была от них безусловная готовность выходить в дождь и снег. Нам нужно было, чтобы они расходовали себя в соответствии с идеями, которые мы продвигали. Тогда я сама не понимала, насколько это радикально и насколько противоречит хорошим идеям.
— Насколько активно рядовые сотрудники и волонтеры общались и взаимодействовали со знаменитыми соратниками Навального? Любовь Соболь, Илья Яшин, Владимир Милов, Руслан Шаведдинов работали в штабе?
— Визиты представителей ФБК (организация включена Минюстом в список иноагентов*) в штаб всегда вызывали ажиотаж. Мы готовились к ним как к встрече с высокопоставленным лицом. У нас не было ощущения, что приедет друг или соратник. Когда Люба Соболь приезжала в штаб, то просила организовать отдельный вход. Она была готова встретиться со сторонниками или волонтерами, провести семинар, но не была готова пройти через тот же вход, через который каждый день заходили в штаб мы. Я думаю, она боялась физического контакта, она всегда избегала людей.
На единственной встрече, на которую Яшин пришел в штаб Навального, где было очень много молодых волонтеров и агитаторов, он вел себя высокомерно. Яшин считал, что все должны были пасть ниц и слушать «великого последователя дел Бориса Ефимыча». Яшин – это вечное посмешище, плачущий мальчик, вспоминающий о лучших временах. Сам по себе он не представляет собой ценности ни как политик, ни как человек. Он является придатком современной оппозиционной машины.
— Как вы сейчас относитесь к самому Алексею Навальному?
—Я общалась с ним всего один раз, когда у нас была фотосессия для брошюр. Он показался мне очень растерянным человеком, который не знает, куда ему идти, и ему нужна поддержка, правая рука. Этой рукой он выбрал Леонида Волкова, но это очень плохой выбор. Волков только отталкивает сторонников и всех адекватных людей. Думаю, он замешан в не очень приятных и не очень честных вещах.
Как координатор, являющийся лицом штаба, я должна была как-то отводить от себя вопросы волонтеров о самом Навальном, потому что ответов на них не было. У нас не было четкого ответа, почему не было программы. Были различные отговорки: «Алексей над этим работает», «команда над этим работает». Волонтеры были в растерянности.
— Как вы оцениваете последние шаги руководства ФБК*? Что вы думаете об «Умном голосовании»?
— «Умное голосование» – это измена своим принципам. Это выбор, который удобно делать, когда что-то идет не так. У Алексея была определенная позиция, он призывал людей поступать определенным образом, но не сработало, поэтому все переметнулись на другую сторону и начали следовать «умному голосованию». Мне кажется это неправильным, так не должно быть – людей дурят, всячески призывают к каким-то акциям, действиям, делать выбор во имя секты. Мне не нравится вот эта попытка манипуляции, заставить меня, как потенциального сторонника, что-то делать. Я свободный человек. Мне не нравится происходящее в стране, но я не хочу в принципе голосовать за кого-то, кто мне не нравится. Я не увидела достаточной мотивации в словах Алексея и его команды, почему я должна так делать. Мне кажется, что единственная цель у всего этого – не результат, а подбивание людей на действия, которые им удобны и выгодны в определенный момент.
— Если бы вы сейчас встретили себя семнадцатилетнюю, вы бы отговорили себя от работы в штабе Навального?
— Думаю, нет. Это был очень тяжелый опыт, но я благодарна ему, поскольку я увидела, как на самом деле обстоят дела на оппозиционной кухне. С меня слетели розовые очки, и я поняла, как устроена главная оппозиционная машина в России и какие люди стоят за этим.
— А если завтра вам предложат работу волонтером в кампании человека от ФБК*, вы пойдете?
— Мне интересно, изменилось ли там что-то с годами, но я не думаю, что Любовь Соболь стала более человеколюбивой или что Волков изменил своим вождистским настроениям, поэтому больше никогда в эту историю я не полезу.
Фото с сайта «Газета.ru».

Есть новости? Пиши и звони в редакцию: +7 (937) 55-66-102
20.03.2024 14:54
0
17.03.2024 22:51
0
15.03.2024 18:55
0
15.03.2024 09:34
0
14.03.2024 19:47
0
14.03.2024 17:09
0
14.03.2024 13:23
0
14.03.2024 12:04
0
12.03.2024 14:33
0
11.03.2024 15:07
0
11.03.2024 11:48
0
11.03.2024 09:39
0
05.03.2024 21:42
0
04.03.2024 15:55
0
01.03.2024 12:52
0