Софья Жилина: «Мы обязаны сделать вокруг наших детей современный мир. Это будущее города»

Известие о том, что Волгоград готовится к очередному соглашению о муниципально-частном партнерстве – на этот раз в отношении школьных пищеблоков – вызвало бурную реакцию общественности, которая стала активно обсуждать проект, не обладая детальной информацией о  его сути.

Какие выгоды есть у города, в чем новаторство предлагаемого пути решения проблемы обветшания столовых и при каких условиях потенциальный инвестор хочет получить компенсации? Мы поговорили об этом с одним из совладельцев оператора социального питания - компании “Виво Маркет” - Софьей Жилиной.

- Софья Борисовна, в чем вообще смысл изобретать что-то новое, если ваша компания и так является крупнейшим оператором по школьному питанию в городе? (прим. ред - ООО «Виво Маркет», учредитель ООО «Школьное кафе», которое стало инициатором соглашения о муниципально-частном партнерстве, победило по итогам конкурса в пяти районах Волгограда)?

– Социальное питание настолько специфичная сфера, что в этот бизнес нельзя входить, не продумывая шаги наперед. Если только получить контракт, неважно на какой срок, это не бизнес. Это сделка. Вообще вся система настроена так – на сделку, на год-два. Но когда ты действительно в этой области строишь бизнес, то это уже про другое. Это отношения – не с заказчиком, не с чиновниками, а с потребителем. Со школами, с детьми. И важна психология предпринимателя – некрасивый проект хорошо не сделаешь. 

Мы всегда делали интересные проекты, которые горожане любили и вспоминают до сих пор. Российско-шведский магазин Vivo, в который сперва как в музей ходили, сеть кафе «Шуры-муры», например. В банке «Возрождение» я добилась

того, что он инвестировал в регион вдвое больше, чем поступало от наших

волгоградских вкладчиков. Это принципиально – не вывозить деньги из региона, а наоборот привлекать. И создавать новый опыт, который потом смогут тиражировать, кстати, может и без нашего участия. Но будет позитивное дело для Волгоградской области.

- Подождите, ведь оператор спокойно оказывает услуги в существующих столовых и никто его не заставляет их ремонтировать, разве не так?

– Жизнь (улыбается). Приходится что-то подлатывать, подкрашивать, просто, чтобы не испортить процесс самим себе. 

Смотрите, ситуация такая. Когда мы ввели комбинат питания, то стало очевидно, что подняли технологическую планку довольно высоко. Но как только машина отъезжает от комбината, это уже просто машина времени – она из XXI века приезжает в 70-е годы прошлого. Мало, где был какой-то капремонт. Что-то менялось из оборудования, но незначительная часть. Принцип «бедненько, но чистенько» я считаю неправильным. Это недостойно ни наших школьников, ни наших учителей. 

Конечно, пищеблоки выдерживают минимальные нормы СанПина, позволяющие работать. Но ведь можно, да просто нужно сделать лучше. Начнем с того, что школы, после введения бесплатного питания для 1-4 классов, уже с трудом находят как распределить детей по переменам, чтобы успеть всех покормить. А с новыми технологиями можно сократить площади пищеблоков, а значит – увеличить зону для посадочных мест. Скажем, пароконвектомат не только меньше места занимает, чем плита с огромными чанами. Он еще и безопаснее. Это исключительно важно.

Сами залы мы хотим сделать современными, красивыми. Введем шведские столы.

Старшеклассники люди взрослые, они хотят, чтобы был выбор, а не стандартное меню. Пищеблоки, что есть сегодня, повторюсь, соответствуют требованиям пока. Но изношенность высока. И когда ситуация станет критической? Никто не спрогнозирует – может через несколько лет, а может и через несколько месяцев. Лучше сделать превентивно.

- Так это же не новость! Даже созданная вами ассоциация «Профессионалы

социального питания» эту тему поднимала, проводились какие-то конференции. И без того, наверное, было понятно. Почему этим вопросом не занимается мэрия? Главный вопрос, который сейчас вам будут задавать – зачем нужен инвестор, когда власти могут сами все сделать, в конце концов, взять кредит и сделать. Разве нет?

– Речь о муниципально-частном партнерстве. Смысл в том, что часть функций, которые должен выполнять муниципалитет, отдается на выполнение частнику  в виде государственного задания. Частник сам привлекает деньги – это важно! – и добивается эффективности, чтобы и самому не остаться в накладе. Что касается бюджета, то там денег, во-первых, мало. У нас ведь и финансирование школьного питания из бюджета лет 10 не увеличивалось. А во-вторых, если честно, ну кто будет без крайней необходимости вмешиваться в сферы, которые как-то работают? Ведь пищеблоки исправны, а что они не современные, могут детям просто не нравиться, это дело десятое. Закон-то исполнен. 

В бюджете есть защищенные статьи.

Зарплата бюджетников, соцпособия, поддержание инфраструктуры. А то, что не

критично, это не приоритет. С человеческой точки зрения и в мэрии, и в думе, конечно, все понимают, что хорошо бы сделать, но это не первоочередная задача в условиях ограниченных финансов. Ну, нельзя из одной шкурки, как говорится, 8 шапок сделать!

- Как так? Получается, денег на проект нет, а на астрономические суммы возмещения возможных потерь частному партнеру есть? Ведь там заложены большие суммы, причем дважды. Об этом говорят некоторые депутаты.

– Те, кто такое говорит и пишет, наверное, даже не пытались вникнуть в то, что

прочитали. Все с ног на голову. В прописанных страховочных механизмах заинтересован как раз сам муниципалитет. Понятно, что это требование наших инвесторов, то есть банков, им нужны гарантии, но вообще предлагаемые условия как раз администрации гарантируют, что выполнение функции не оборвется, если что-то пойдет не так. Проект окупаем при определенном уровне выручки. Вот в гарантии мы предлагаем прописать (но пока это предмет дискуссии), что если минимальный уровень, который покрывал бы затраты и кредит, не достигается, по каким-то причинам, то там заложена компенсация. Причем, не весь уровень, а уменьшенный, с коэффициентом 0,35 от разницы между необходимым и фактическим. Сумма 1,4 млрд это расчет максимальный на все 20 лет соглашения, так прописать положено по закону, но фактически так происходит 20 лет просто не может. 

Во-первых, это самому частнику не выгодно – сидеть на коэффициенте 0,35 от минимума. Это не бизнес, не заработок. Это поддержка штанов в крайней ситуации, которая, надеемся, не настанет. Она будет означать, что проект не пошел и нужно его сворачивать. Но страховка эта и предлагается, чтобы, если такое настанет, то не прекращалась работа – на время переговоров оператора с заказчиком или поиск заказчиком нового оператора. Такое право есть, если такой недобор два года случился. Больше того, у концедента есть право требовать в переговорах пересмотра в свою сторону – изменения коэффициента, сокращения сроков инвестокупаемости.

А главное дело в том, что если бы город сам все это делал, принял бы людей, взял кредит, оборудование, то он нес те же затраты. Как минимум те же. Людей не стали бы увольнять – ну нельзя треть условной Валентины Ивановны сократить, потому что положено в пищеблоке три человека, то 2,6 не сделаешь никак. Некого уволить. И те же кредиты надо возвращать и «коммуналку» оплачивать. То есть риски у города ровно те же.

Просто гарантия, что на время переговоров и разрешения ситуации столовые не

закроются. Чем плохо?

- Зачем тогда еще одна гарантия «на случай непредвиденных обстоятельств» в 132 миллиона рублей?

– Опять. Это максимальная сумма на 20 лет. Вообще обман, что кто-то бронирует в бюджете миллиарды, и если что, то нам просто дадут. Совсем не так. Вторая гарантия распространяется только на случай резкого сокращения питающихся, например, на карантин, как случилось в прошлом году. Чтобы была возможность законсервировать столовые. И содержать персонал на минимальной оплате. И два важных условия – эта мера не действует, если уже применена первая. И она может использоваться только 12 месяцев за 20 лет. По сути это на случай форс-мажора. Мера действует, если затраты не компенсированы из других источников, как это было при пандемии.

- Вы планируете вложить 300 млн рублей?

– Минимум 300, максимум 390. Мы предлагаем, чтобы 46 млн муниципалитет

постепенно возместил, но уже по факту реконструкции. На первом этапе, если соглашение будет заключено, цель за двое летних каникул этого и следующего года, сделать модернизацию 23 пищеблоков. 

Минимум на этом этапе будет инвестировано 248 млн рублей. Последующая будет уже реновация и поддержание оборудования согласно принятым обязательствам по технико-экономическим показателям, что будут прописаны в договоре.

- С оборудованием, площадями понятно, а зачем «делать красиво»?

– Современное оборудование, кстати, позволит еще и привлекать на работу молодежь. Но это отдельная тема. А эстетическое восприятие важно. Мы же радуемся, что у нас набережную сделали красиво и что стадион построили. Почему ребенок, который приходит в школу, не должен радоваться тому, что вокруг него? Это же наши дети!

Суть такая. После садика они приходят с системной привычкой. Ребенок с удовольствием ест и запеканку, и котлетку. У него сформированы правильные, здоровые вкусовые пристрастия. И тут важно, в какую столовую он приходит! Он же сравнивает с внешним миром, он был в коммерческих кафе. И в школе ему кажется, что его здесь не уважают!

Заставляют есть не из той посуды. Стены какого-то грустного цвета. Это же все тянет в прошлое. Мы обязаны сделать вокруг наших детей современный мир. Это будущее города. Кстати, в договоре прописана обязанность на базе столовых организовать обучение по кулинарии, по домоводству.

- Что будете считать успехом проекта?

– Конечно, есть понятные прописанные показатели прироста посетителей столовых. А более широкое значение тут такое, что если мы сможем проработать проект привлечения инвестиционных денег в социальное питание, то это просто революция. Пока этого никто в России еще не сделал. Поэтому и проект пока предлагаем небольшой, на 22 школы. Надо пробовать, наработать алгоритмы. Не обязательно нам. Этого никто не обещает. Но пройти эти шаги нужно. За этим будущее. Технологии все равно придут в социальное питание. Это дети. По-другому просто нельзя.