Немецкие военнопленные в Сталинграде - о «самоубийственной» переоценке сил, германском оружии и пропаганде

Редакция ИА «Высота 102» продолжает публикацию архивных материалов, которые были преданы гласности в канун 73-й годовщины Победы под Сталинградом. Первый материал, опубликованный под заголовком   «УФСБ по Волгоградской области рассекретило документы с показаниями военнопленных немецкой армии»,  вызвал большой интерес не только историков, но и всех, кто интересуется историей Сталинградской битвы и Великой Отечественной войны.  

Значительное место в материалах дела занимает допрос Вальтера Герхарда, о котором редакция коротко рассказывала в предыдущей публикации. В плен он был взят 25 декабря 1942 года. Являлся командиром взвода. Будто литературное произведение - его рассказ-признание, напоминающее покаянную исповедь. «Своеобразный ум русских крестьян, неприкосновенность русских девушек, удивительное спокойствие эвакуирующихся, которым пришлось в одну ночь покинуть свою любимую родину со скудным узелком, не могло произвести глубокого впечатления. У каждого сознание говорило: То, что нам говорили, целиком выдумано. Так не ведет себя народ, который живет в каменном веке, это великий народ, культура которого шла другими путями. …Исчезли все созданные идеалы. Вера в богом предназначенное превосходство немцев со всеми другими народами и вера в его миссию: «Германские нравы должны оздоровить весь мир», «Германия, Германия превыше всего».

Этот высокообразованный человек понимает и признает: участь германских солдат, которые шли сюда как завоеватели, и, по их глубокому убеждению, - победители мира, уже решена.

Из протокола допроса о положении германских солдат, состоянии их вооружения, боеприпасов, людских резервах, сведения о военной технике.

«Военная машина бежит, существует только восточное отступление, больше никакого отступления нет. Гитлер снова и снова обещает германскому солдату новейшее вооружение… Рассказывали чудеса об огнеметах, которые якобы в Сталинграде разбрасывали свое пожирающее пламя выше трехэтажных домов. Танки с длинноствольными пушками были у всех на устах, они якобы должны были стать непреодолимыми крепостями. Опьянились от пулеметов, которые выпускали 3000 пуль в минуту. Огнемета я никогда не видел, его опасность на практике оправдала себя лишь наполовину и о нем замолчали. Танки с длинноствольными пушками не только не превзошли русские, но сами спасовали и вынуждены были удирать. Русский Т-34 является самым лучшим танком. …Русская катюша затмила германское оружие».  

Из протокола допроса: Что говорят германские солдаты о войне против России? 

«Состояние германского солдата на сегодняшний день можно отметить как тупое. Наивысшая цель для него – спасти жизнь или по крайней мере сохранить здоровье для лучшего времени, этому способствует его боевая мораль. Самоувечья входят в распорядок дня…. Только бы прочь от мучений фронта. Гитлер и его режим потеряли всякую популярность, потому что фашисты сидят дома, в то время как солдаты на фронте должны загребать для них жар своими руками. ...Сталинград окружен, кольцо нельзя прорвать, невозможно, и становится все невозможнее. …Ясно даже больному мозгу». 

Причина, - говорит он, - в самоубийственной переоценке собственных сил. «Я говорю о второй половине 1942 года. При выступлении 22.6.41 г. роты имели полное вооружение. С тех пор больше никогда. Как я узнал во время отпуска на родине, наилучше обученные и самые здоровые солдаты оставлялись для Африки. Считали, что силы русских на зиму 42-43 г. ослабли, никогда не ожидали такой отваги и размаха теперешних наступательных действий». 

На допросе он признается, что была только одна мысль: вернуться домой. «Средний немец также уклоняется от обширного русского ландшафта. Его пугает эта бесконечная страна с ее далеко простирающимися селами и далеким небом. Он любит низменные холмы и горы, черепичные крыши… его взгляд пугается необычности и вечности русского ландшафта. Он страстно рвется к домашнему очагу. Прочь, прочь отсюда, домой к жене и ребенку, к небольшим, но мирным условиям. О, Россия, убийца нашей юности. Что знают фашисты о том, как мы затеряны здесь?».

Из протокола допроса. О германской пропаганде. 

«Де-Голль в прессе называется просто изменником, предателем и выскочкой. Едва ли, однако, знает честный читатель, что при имени Де-Голля сильнее бьются сердца национальной французской молодежи. Знают ли в Германии о разногласиях, о безграничном устранении и итальянцев французским народом, о презрении венгра к румыну? Знают ли о том, что цель Венгрии – приобщить себе большую часть Югославии, Чехословакии, и Румынии? Знает ли Германия представление о том, что бывшие суверены Голландии, Греции, Югославии и Албании, министры-президенты Норвегии, Чехии и Польши играют в Лондоне недооцененную роль? Их сбрасывают с пьедестала и высмеивают, но не объясняют народу, какую опасность представляют эти властители без территории. Куда ни кинешь взор – везде затемнение и ложь».

Однако, судя по материалам, далеко не все военнопленные так думали. Некоторые не могли смириться с поражением  под Сталинградом и со своим пленением. Один из таких - садовник Гинделянг Гергард Вильгельмович. В момент пленения служил в качестве командира 1 батальона 194 полка 71 дивизии 6-й армии в чине капитана, одновременно являлся заместителем начальника отдела 1-а штаба 71 дивизии.

Из протокола  допроса. Вопрос. В каких фашистских партиях и организациях вы состояли? 

Ответ. С 1934 года состоял членом гитлеровской молодежной организации Гитлер Югенд.

Вопрос. Кто из ваших ближайших родственников состоит в фашистской партии?

Ответ. Два моих брата Вильгельм и Рольф состоят членами фашистской партии. 

Вопрос. Когда 71-я дивизия прибыла на Сталинградский фронт? 

Ответ. 2-го сентября началось наступление 71 дивизии из Б-Россошки, на Гумрак к Сталинграду мы прорывались 13 сентября и заняли окраины города южнее школы летчиков, 14 сентября мы заняли центр города и от вокзала прорвались к берегу Волги. 

Вопрос. Какие потери имела 71 дивизия на 14 сентября? 

Ответ. В 19 полку осталось 60 человек из 300, которыми начали наступление из Б-Россошки, аналогичные потери имели остальные 2 полка дивизии.

Вопрос. Нам известно, что вы вели в Сталинграде разведывательную деятельность. 

Ответ. Этими делами никогда не занимался…

Вопрос: Если это так, с какой целью вы скрывали многих ваших знакомых в Сталинграде? 

Ответ. Я никого не скрываю. Сейчас я вспомнил, что знал в гор. Сталинграде некоего Якимовича, но он никакого отношения к разведывательной деятельности не имел. 

Вопрос. Это ваше показание действительности соответствует? 

Ответ. Я просил бы меня по этому вопросу не допрашивать. Я военнопленный, обязан присягой своему государству и не могу в нарушение этой присяги выдавать тайны государства.

Вопрос. Этим ответом вы уже нарушили присягу, выдали Якимовича. К тому же мы требуем подчинения нашим законам…

Ответ. Якимович является агентом германской разведки. …Он был очень ценным агентом и как германский офицер я посчитал преступлением выдать такого человека. 

Далее господин Гинделянг детально рассказывает о встречах с агентом, и в его признаниях – тщательно скрываемая горечь от несбывшейся мечты, внушенной фюрером: во что бы то ни стало завоевать Сталинград и поставить город на колени, стать полноправными его хозяевами и властителями. И, несмотря на то, что прошло уже столько лет с той поры, от тех подробностей, которыми он делится со следователями, - мороз по коже. И вместе с этим  – невероятная, ни с чем несравнимая гордость за наших отцов и дедов. Тех, кто выжил, и кто остался навеки лежать на полях сражений, защищая нашу землю и нашу Родину.