Жизнь после кризиса: почему Волгоградская область проигрывает

Статистические отчеты последних месяцев свидетельствуют о выходе экономики большинства субъектов федерации из кризиса. Темпы восстановления в летние месяцы несколько замедлились, но общий положительный вектор сохраняется. Теперь можно ожидать очередного раунда конкурентной борьбы регионов за финансовые и трудовые ресурсы, которая заложит траекторию будущего социально-экономического развития территорий на несколько лет вперед. Именно сейчас, когда предприниматели и население, залечив раны, нанесенные хозяйственным спадом, формируют свои планы на ближайшее будущее, важно доказать состоятельность региона для ведения здесь бизнеса и просто достойной жизни. Пока Волгоградской области гордиться особо нечем.
Демографический барометр
За последние двадцать лет численность населения Волгоградской области снизилась на 1,2%. Это меньше, чем в целом по России (-3,9%), но не сопоставимо с Краснодарским краем, где жителей за этот же период стало больше на 11%. Еще менее радостной становится картина, если посмотреть на темпы естественного прироста населения по соседним регионам ЮФО (таблица 1). В 1970 году наш регион был лидером по положительной разнице между числом родившихся и умерших в расчете на 1000 жителей. Дальше демографическая ситуация развивалась по сходному сценарию по всей стране. В 70-80-х естественный прирост довольно резко сокращался и в девяностых уже перешел в отрицательную область. Минимум был достигнут в начале двухтысячных, и положение несколько начало улучшаться. Тем не менее, к 2010 году Волгоградская область заняла второе место, но только уже с конца. Хуже, чем у нас, положение с естественным приростом только в Ростовской области. Учитывая стартовые позиции, можно сказать, что ухудшение положения с рождением-смертностью в нашем регионе было наиболее стремительным среди южных соседей, да и в России в целом. Степень отставания экономического развития Волгоградской области даже не от передовых, а от рядовых и средних регионов России с каждым годом нарастает
По аналогии с общероссийскими тенденциями можно было бы ожидать, что хотя бы частично компенсировать сокращение населения в Волгоградской области может миграция. Однако и здесь статистика нам преподносит неприятный сюрприз. Повторив общие колебания миграционных потоков в 90-х, Волгоградская область стала единственным регионом из рассматриваемых, где с 2001 года ежегодно наблюдается превышение эмиграции над иммиграцией. Наряду с нами в таком же положении в ЮФО только Калмыкия, но там отрицательный прирост наблюдается все годы без исключений. За девять лет текущего десятилетия миграция сократила население Волгоградской области почти на 20 тыс. человек. Конечно, на фоне 2,6 млн жителей региона количественные потери, возможно, и не поражают воображение. Но качественные потери гораздо ощутимее, поскольку в основном уезжают молодые, энергичные и успешные. Таким образом, сохраняя отрицательные знаки и по естественному, и по миграционному приросту, область неизбежно будет терять в численности населения. Причем сокращение будет более стремительным, чем в соседних регионах и в России в целом. По итогам переписи населения текущего года Волгоград имеет вполне реальные шансы покинуть чертову дюжину российских городов-миллионников. А Краснодар, напротив, планирует в нее войти.
Разумеется, причины демографических процессов многообразны, но все же не будет преувеличением сказать, что большая часть из них так или иначе связана с экономикой. Причем параллели видны невооруженным глазом. Уровень среднедушевых доходов, средняя зарплата и уровень безработицы в Волгоградской области в лучшем случае находятся на уровне соседей, а в большинстве случаев выглядят слабее. Косвенным подтверждением некомфортности условий на рынке труда нашего региона является региональный разрез миграционных потоков. Так, по Волгоградской области на протяжении всего периода после распада СССР наблюдается положительное сальдо по международной миграции (к нам приезжает на постоянное место жительства больше, чем уезжает в зарубежные страны). Возникший в 2000-х годах суммарный отток населения целиком объясняется отрицательным сальдо по межрегиональной миграции внутри России. Иными словами, по сравнению с отдельными зарубежными странами (прежде всего республиками бывшего Советского Союза) уровень благосостояния у нас лучше, что и притягивает иммигрантов. Но вот другим российским регионам мы явно проигрываем, что и фиксирует направление перемещения населения.
Индустриальная экономика в постиндустриальную эпоху
Данные по доходам и состояние занятости, в свою очередь, вполне соотносятся с динамикой объемов производства. График совокупного роста валового регионального продукта с 1996 по 2008 год (период, за который рассчитаны годовые темпы роста ВРП Росстатом) показывает: за двенадцать лет волгоградская экономика выросла меньше, чем у соседей по ЮФО и общероссийская. Отставание в динамике развития от Ростовской и Астраханской областей почти двукратное, от Краснодарского края — полуторакратное. Анализ погодовых данных показывает, что одной из причин слабых данных стал кризисный 1998 год, когда спад в нашем регионе стал максимальным из всех рассматриваемых регионов. В послекризисный период наша область также продемонстрировала самые низкие темпы восстановления.
Данные за 2009 год по ВРП еще не опубликованы, но наши предварительные расчеты показывают, что последний экономический кризис регион также пережил хуже, чем ближайшие соседи и Россия в целом. Самые свежие цифры из Росстата за январь-август 2010 года подтверждают и относительно вялые темпы выхода волгоградского бизнеса из прошлогоднего пике. Так, индекс промышленного производства за этот период в нашей области показал рост на 6%. Почти такой же рост зафиксирован в Краснодарском крае, в Ростове — 14,3%, в Астрахани — 16,3%. По России за этот период промышленность прибавила 9,2%.
Причины хронического отставания, на наш взгляд, две. Во-первых, низкая доля сектора услуг в нашем регионе относительно и России, и соседних территорий. Менее 50 % нематериальный сектор занимает только в волгоградской и астраханской экономике. В этих же регионах наблюдается и максимальный удельный вес обрабатывающих промышленных производств. В эпоху постиндустриального развития такая структура региональной экономики выглядит полным анахронизмом. Промышленные гиганты не способны взять на себя функцию локомотива хозяйственного развития в современных условиях. Не спасает Волгоградскую область и довольно высокая доля сырьевых отраслей, включая энергетику, в совокупном объеме производства — 7,5% (выше только в целом по России — 12,2%). Добыча полезных ископаемых за восемь месяцев текущего, далеко уже не кризисного, года сократилась на 2,9%, электроэнергии на 6,1%.
Изюминка волгоградских инвестиций — вкладываю свое
Вторая причина — это низкая инвестиционная активность на территории региона. Совокупный объем инвестиционных вложений в волгоградскую экономику в 2008 г. (более поздних данных, к сожалению, нет) составил менее 20% годового объема производства. По Российской Федерации этот показатель более 25%, а в соседних с нами регионах не опускается ниже 30%. Показатель подушевых инвестиций в прошлом году также оказался в Волгоградской области самым низким из сравниваемых территорий. Относительно невысокая инвестиционная активность подтверждается и динамикой капитальных вложений за прошедшие 13 лет. В нашем регионе этот показатель вырос более чем в два раза, сумев опередить динамику российского аналога. Однако этот успех меркнет на фоне результатов по другим регионам ЮФО, где зафиксирован рост вложений инвесторов от 3,5 (Ростовская область) до более чем 4 раз (Краснодарский край). Именно высокая интенсивность инвестиционных потоков в Астраханской области позволила региону продемонстрировать второй результат по приросту ВРП, несмотря на сходную с волгоградской структуру хозяйства.
Интересно отметить, что соотношение собственных и привлеченных средств в объеме финансирования инвестиций в Волгоградской области принципиально отличается от других регионов. Почти 60% инвестиций в нашем регионе осуществляется за счет собственных средств инвестора (в основном прибыль и амортизация). Соответственно, оставшиеся 40% представляют собой привлеченные из других источников средства (бюджетные, кредиты банков, займы предприятий и т.д.). В других субъектах картина прямо противоположна. Ростовские и краснодарские инвесторы около двух третей от объема осуществленных инвестиций привлекают со стороны. Наиболее рискованную инвестиционную политику ведут астраханцы. На собственные источники финансирования у них приходится лишь 12% от стоимости проекта, соответственно 88% получены по другим направлениям финансирования. Причем различия в структуре источников инвестирования не связаны с бюджетным финансированием. Так, в Волгоградской области все уровни бюджетов внесли вклад в капитальные вложения, произведенные в прошлом году, в размере 23%. В Краснодарском крае и Астраханской области этот показатель составляет 18 и 16% соответственно, а в целом по России 22%. Таким образом, можно сделать вывод, что пропорция между собственными и привлеченными средствами определяется не столько государственными, сколько частными источниками финансирования.
Феномен низкой доли внешних по отношению к инвестору каналов финансирования капвложений в нашей области может быть результатом двух факторов. Либо сами инвесторы, вкладывающие средства в Волгоградскую область, не стремятся расширять свои источники получения средств. Такое поведение может свидетельствовать об осторожности предпринимателя, его неуверенности в успехе инвестиционного проекта и нежелании брать на себя повышенные риски. Второй вариант объяснения предполагает невозможность получить (увеличить) привлеченное финансирование в инвестиционный проект при наличии такого желания у инвестора. Это может быть обусловлено как слабостью финансовой инфраструктуры региона, не способной организовать инвестиционное финансирование в необходимых объемах, так и высокой оценкой рисков инвестирования на территории нашей области со стороны внешних инвесторов (возможно, отсутствием достойных для финансирования проектов), что приводит к их консервативной позиции при выделении финансовых средств.
Доступная статистика не дает возможность оценить роль каждого из этих двух факторов. Скорее всего, в реальности присутствуют оба одновременно, с некоторым перевесом в пользу второго. Однако в любом случае результатом их действия является слабая инвестиционная активность. Развитие, опирающееся в большей степени на собственные ресурсы, заведомо имеет более ограниченный потенциал, хотя и носит более устойчивый, стабильный характер. Если бы в нашей области соотношение собственных/привлеченных средств в 2009 г. было аналогичным общероссийскому, то при том же объеме выделенных собственных средств для инвестирования общий объем инвестиционных вложений вырос бы более чем на 60% за счет расширения привлеченных ресурсов.
Смена приоритетов: от мегапроектов к снижению мегабарьеров
В заключение хотелось бы отметить, что степень отставания экономического развития Волгоградской области даже не от передовых, а от рядовых и средних регионов России с каждым годом нарастает. Низкая динамика экономики давит на социальные показатели, которые, в свою очередь, влияют на демографию. Для того, чтобы переломить негативные тенденции, нужны поистине титанические усилия и, прежде всего, по улучшению качества государственного управления в регионе. Мне представляется, что отдельные, пусть и очень успешные и достаточно масштабные, проекты не смогут обеспечить прорыв региональной экономики в целом, слишком она большая и инерционная.
Проект организации на территории области Национального центра "Победа" в своей экономической основе лежит в русле постиндустриального развития, поскольку предполагает создание прежде всего туристической инфраструктуры, объектов культурной и научной сферы. Его реализация придала бы положительную динамику этим секторам регионального хозяйства, которые в свою очередь мультипликативно способны воздействовать на широкий круг смежных отраслей. Однако пока механизмы его осуществления полностью не определены, поэтому экономические эффекты полностью оценить невозможно.
В свое время предполагалось, что строительство моста через Волгу послужит значительным импульсом для ускорения динамики местного хозяйства. Ввод же его в эксплуатацию должен был дать толчок для экономического развития заволжских территорий и всего региона. Пока этого не наблюдается. Это не означает, что такие проекты, как фармацевтический или текстильный кластер, Национальный центр "Победа" или объездная автомагистраль не нужны. Но они не могут заменить собой ежедневную кропотливую работу по формированию благоприятной среды развития региона.
Основными барьерами для развития бизнеса вообще и инвестиционной деятельности в частности, на мой взгляд, являются административный и инфраструктурный. Большая часть административных преград создается федеральными органами (Ростехнадзор, МЧС и другие надзоры), на которые региональные органы власти прямого воздействия оказать не могут. Но вполне возможно создать при губернаторе постоянно действующий совет руководителей территориальных управлений федеральных контролирующих структур для взаимного согласования требований и возможного облегчения процедуры их выполнения для предпринимателя.
Не менее важной составляющей любого бизнеса является инфраструктура. Здесь основными действующими лицами являются естественные монополии (их региональные подразделения). Как правило, для новых бизнесов проблемой является подключение к сетям и стоимость услуг по обеспечению электроэнергией, газом, водой и т.д. Предприниматели, даже очень крупные, как показывает печальный опыт ИКЕА, не могут добиться приемлемых условий взаимодействия с инфраструктурными организациями. Региональные власти в силах предложить инвесторам постоянно действующий механизм согласования вопросов обеспечения коммуникациями в виде совета руководителей инфраструктурных организаций при губернаторе области.
Инвесторам должно быть предложено персональное кураторство (сопровождение) от местных властей всех стадий реализации инвестиционного проекта. Чем больше сумма инвестиций, тем выше ранг куратора — вплоть до вице-губернатора. Подобный опыт хорошо себя зарекомендовал в Санкт-Петербурге. Пройдя все инстанции вместе с предпринимателем, чиновник-куратор, во-первых, будет лучше понимать среду, в которой существует бизнес, а во-вторых, сможет предложить губернатору меры по улучшению доступа бизнеса к инфраструктурным услугам и оптимизации контролирующих процедур, разумеется, в рамках действующего законодательства. К сожалению, бюрократизм и волокита приобрели такие размеры, что преодолеть их можно только с ресурсом высшего государственного должностного лица региона.
Для активизации экономического развития региона традиционно используются и налоговые стимулы. Но в условиях значительного дефицита областного бюджета и растущего долга региона этот инструмент может использоваться только в пакете с мерами по оптимизации расходных статей бюджета. В регионе созданы механизмы государственной поддержки как крупных инвестиционных проектов, так и малого бизнеса. Однако информационное обеспечение этих усилий чрезвычайно скудное. Отсутствует единый информационный ресурс, зайдя на который любой предприниматель может понять, на какие меры поддержки в Волгоградской области он может рассчитывать и что должен сделать для их получения.
Предприниматели и население — ключевые экономические игроки, и заменять их государство в рыночной экономике не может и не должно. Но они реагируют на стимулы. Следовательно, задача эффективной экономической политики региональных властей заключается в создании сильной мотивации к развитию бизнеса именно здесь и сейчас. Тогда здесь и сейчас будут дольше жить, больше рожать и никуда никогда не уедут. Это и будет адекватным ответом региона на современные посткризисные вызовы.