- Что с ногой? – спрашиваю его по-персидски. По-русски он знал несколько слов: «Хорошо! Как дела? Спасибо! »
- Два дня назад «подарок» от душманов получил.
- В ногу?
- Нет. Вот сюда, - показывает на точку ниже спины.
- Как же это тебя угораздило? – спрашиваю Хамида.
По закону «Пуштунвали»* афганцу получить в бою пулю в спину равносильно самоубийству. Убитого в спину не выносят с поля боя, не хоронят. Невеста, провожая любимого на войну, обычно советует: «Лучше приходи домой окровавленным, чем невредимым, но трусом», а получив известие о смерти в бою любимого человека, первым делом молит бога, чтобы он не был убит в спину и на него не пала тень подозрения в трусости.
- Как угораздило? – повторяю свой вопрос.
- Сидели в засаде. Душманы нас обнаружили и побежали. Мы за ними, и вот…, - он развёл руками.
«Это как же надо было бежать за духом, чтобы в попу пулю схлопотать?» – подумал я. Что-то не о том подумал. Хамид, сотрудник толковый, смелый…
Оказывается, духи, отступая, швырнули гранату. Одного сотрудника горотдела - на смерть. Хамид успел увернуться, но неудачно.
- Болит? - спрашиваю его
Кивает головой:
- Ни сидеть, ни спать не могу.
- Чего в госпиталь не сходишь?
- Был…Все равно болит…
Что-то тут не так. Звоню Тахиру. Спрашиваю:
- Занят?
- Говори, что хотел?
- Сможем сегодня Хамида в госпиталь определить?
- Что у него?
- В пятую точку ранение получил.
Предвосхищая вопрос Тахира, говорю:
- Был он в афганском госпитале. Вроде, подлечили, но выглядит паршиво.
- Хорошо! Забирай с собой. С госпиталем договоримся.
По приезду на базу, высадив Стаса на вилле, с Тахиром поехали в госпиталь…
В операционном отделении была тишина. Вымерли все, что ли? Даже непривычно…
Заглянули в реанимацию. Раненых нет, только медсестра Анюта расставляла в шкафу какие-то пузырьки.
- Привет, Анют. Вижу, ты сегодня без работы, - улыбается Тахир.
- Типун тебе на язык, час назад очередного тяжелораненого в Ташкент отправили.
Хоть немного передохнуть. Вы, то, чего пожаловали?
- Анюта! Почему в отделении посторонние? - раздается у нас за спиной, чей-то голос.
- А что я? Они меня, Виктор Иванович спрашивали? – оправдывается Анюта, показывая нам кулак.
*Управление МГБ Афганистана (аналог КГБ).
** Пуштунвали – неписаный кодекс чести и достоинства афганцев, передаваемый из поколения в поколение. Предмет их особой гордости.

- Раненого привезли? Только операционную разгребли. Умеешь ты, Тахир, «халяву» подкинуть. Давайте своего афганца.
Тахир подозвал Хамида.
- Пойдёшь со мной, - сказал хирург афганцу, а вы, - обращаясь к нам, - на улице подождите, нечего по отделению болтаться. Не хватало мне за вас от Евдокимовича нагоняй получить.
- Евдокимович наш человек, - смеётся Тахир.
- Это он для вас – ваш человек. А для меня – товарищ полковник, начальник медицинской части госпиталя, - он многозначительно поднял вверх указательный палец. – Ну, а серьезно, - идите во двор. Анюта пойдем, поможешь мне.
Виктор Иванович пошёл в операционную, афганец поковылял за ним. Было видно, что на кандагарской дороге его сильно растрясло.
Анюта, пробегая мимо нас, вновь погрозила кулачком: «Подкинули работу. Вы у меня ещё получите». Мы дружно подняли руки вверх: « С нас бакшиши»!*..
Сели с Тахиром на лавочку возле операционного отделения. Закурили.
- Тахир! Ты Виктора Ивановича давно знаешь?
- Почти два года!… Это он с виду суровый. Будешь суровым, - в задумчивости произнёс он, - когда сутками от операционного стола не отходишь. Когда бойцам приходится кромсать руки и ноги. Когда на твоих руках умирают пацаны, а ты бессилен им помочь…
Я слушал Тахира и думал: «Это сколько же нужно иметь моральных и физических сил, чтобы каждый день чужую боль и страдания через себя пропускать? Не дай бог такой судьбы как у них».
Поклонимся, друзья, врачам, за верность совести и долгу!
- Ну-ка, подвиньтесь. Закурить найдётся?
За размышлениями мы и не заметили, как подошли хирург с Хамидом.
Виктор Иванович устало сел, закурил предложенную Тахиром «Яву». Глубоко затянулся.
- Два года в Афганистане, но такое вижу впервые, - сказал он, выпустив большой клубок дыма. Снова затянулся. – Только в Афгане такое, увидишь, - повторил, улыбаясь.
- О чём ты? Виктор Иванович? – спрашивает Тахир.
- Покажи им, - вместо ответа говорит он Хамиду.
Афганец разжал кулак. На марлевой салфетке лежал осколок от гранаты чуть меньше пятака.
- Ему в афганском госпитале входное отверстие зашили и зелёнкой помазали, - пояснил врач. – Ещё пару деньков, и наполовину пришлось бы парня укорачивать. Как он этот осколок таскал? Вот народ!..
Афганцы – мужественные люди. Я восхищался их умением держать боль как физическую, так и душевную.
Однажды мне довелось везти из Кандагара в наш госпиталь раненного сотрудника горотдела. Пуля застряла у него в груди. Представляю, какая была боль!
Я старался, насколько позволяла разбитая дорога, везти его аккуратнее. На каждой кочке, ямке, афганец сжимал зубы и закрывал глаза. Рубашка промокла от пота и крови, но он за всю дорогу звука не проронил. Таких людей нельзя не уважать!..
- Будет жить ваш афганец, - бросая окурок в урну, сказал хирург, - но пару деньков
ему нужно отлежаться. Антибиотики пусть пропьет. Я ему упаковку дал.
_______
* Бакшиш - дар, подарок, подношение. Одно из ключевых слов у афганцев. Уж очень они любят бакшиши.

- Спасибо Виктор Иванович. С нас бакшиш.
- Пустое. Впрочем, я в бригаде, у начальника штаба, музыкальный альбом видел. Мне он понравился. Оригинальная вещь! Достанете? Деньги я дам. У меня через два месяца замена. Будет что-то вроде «дембельского альбома».
- Считай, что он уже у тебя. Деньги не нужны. Будет от нас подарок.
Альбом Виктору Ивановичу понравился. Выглядел красиво. Открываешь, и музыка играет. Фотографии в альбоме не клеились, а аккуратно закатывались под плёнку. Очень удобно! У нас в группе было традицией на дни рождения дарить такие альбомы.
Знакомые дуканщики привозили их из Пакистана. Ни в Кандагаре, ни в Кабуле альбомы не продавались. Простому афганцу они были ни к чему, да и стоили прилично – девятьсот афганей (зарплата сержанта горотдела составляла пять тысяч афганей, рабочего - две).
- Спасибо за альбом. Как там мой «крестник»? - поинтересовался врач здоровьем
Хамида.
- Через два дня скакал, словно жеребенок на лугу, - ответил я.
Удивительный народ, афганцы! Удивительный народ!