- Юль, ты целенаправленно долгие годы шла к журналистике – со школы работала внештатником, во время учёбы в университете возглавляла молодежную газету, после вуза продолжила учиться. То есть в нашей профессии – ты точно не случайный человек. В какой момент что-то пошло не так?

- Писать я любила всегда. Недавно дома у мамы нашла свою детскую записочку папе – про обед в холодильнике, в которой мимоходом рассказала, как прошел весь мой день. Папа работал журналистом – а это по-настоящему было его призванием – и старался увлечь профессией меня, так что мое поступление на журфак было закономерным.

Я с интересом училась, и работа мне всегда доставляла удовольствие. 

Журналистика, как я сейчас понимаю, стала трамплином на пути к писательству.

- Рождение дочери подстегнуло?

- Да, я вдруг окунулась в мир детских книг. И он захлестнул меня с головой. Стала пробовать  писать сама. И тогда почувствовала разницу… При написании журналистских текстов я чувствовала удовлетворение – мне это давалось легко. Но художественный текст  - это что-то совершенно иное. Когда я стала создавать сказочные миры, придумывать героев, то поняла, что испытываю настоящее счастье. 

Журналистика это и сейчас моя профессия. А писательство – дело жизни, по крайней мере, на данный момент.

- Так как это произошло? ты читаешь ребенку Агнию Барто, и вдруг, тебе приходит мысль…

- Когда Ника была маленькая, мы буквально глотали детские книжки. В свои год – полтора  она могла слушать и слушать, как я читаю. Знала все стихи наизусть.  Помню, я даже переживала, что мы мало играем, большую часть времени занимало чтение. Просто и ей, и мне это нравилось. 

Если бы у нас по-другому сложилась история с чтением, то, возможно, я бы и не начала писать сама. Помню, что задавалась вопросом: а смогла бы я писать для детей? Но когда читала детскую классику, то сама себя одергивала: нет, все уже давно написано. 

А потом, когда мы весь этот багаж освоили, потребовалось расширить домашнюю библиотеку. Я стала изучать электронные книжные магазины, искать в интернете, читать отзывы,  и вдруг обнаружила, что существует современная детская литература. После знакомства с ней я поняла КАК можно писать, увидела сколько простора для творчества. Конечно, захотелось попробовать самой. И я начала писать. Сейчас понимаю, что первые тексты были смешными, хотя тогда мне так не казалось.

Когда осознала, что меня этот интерес не отпускает, и уже был написан не один десяток стихотворений, я стала думать: а что с этим делать? Мы тогда читали с Никой серию новых книг, которые нам очень нравились. Я взяла свою поэтическую подборку и отправила в это издательство.

Буквально через несколько дней мне пришел ответ, что стихи им понравились. Я не могла в это поверить – прыгала до потолка от счастья. В этой рукописи были, к примеру, монологи сарафана, который мечтает о лете, или батареи, которая включилась зимой и хочет всех согреть.

- В издательстве так и сказали: мы хотим издать вашу книгу?

- Так и произошло. Я доработала и расширила текст – в итоге мы сформировали целый сборник стихов. Затем совместно выбрали художника - книга достаточно быстро начала оживать на моих глазах. 

Но, к сожалению, ее издание отложили, потому что считается, что стихи продаются хуже прозы. Запустили другой флагманский проект, потом случилась пандемия… Сборник до сих пор ждет своего часа. Уже года два прошло, наверно. Вышли другие мои тексты, ещё несколько готовятся к изданию. А этот так и лежит. Но он по-прежнему мой самый долгожданный и любимый, потому что с него всё началось. Надеюсь, что он все-таки увидит свет.

- В литературный институт не думала поступить? Писательству вообще нужно учиться?

- В институт не думала, получилось иначе. Я узнала, что есть такой Форум молодых писателей, на который можно попасть по результатам конкурса. На него приезжают признанные мастера и проводят мастер-классы. Это такая практическая невероятно полезная работа по разбору текстов начинающих авторов. Не сразу, со второго раза, меня пригласили к участию. Я тогда ждала второго ребенка, но семья меня отпустила. Дочку оставляла с бабушкой, которую пришлось вызвать из Волгограда.

Вот именно после участия в форуме почувствовала, что все встало на серьезные рельсы.

Матерые писатели тогда в пух и прах разнесли все мои тексты. Это я шучу, конечно. На самом деле достаточно деликатно все происходило. Мне объяснили, как нужно работать – избегать неточных рифм, как чистить текст и так далее.

Самое главное, что там произошло – это знакомство с людьми. Когда я только пыталась подступиться к писательству, то видела, что есть некое сообщество, члены которого очень тесно общаются между собой, поддерживают друг друга. И вот сейчас я дружу со многими детскими писателями. Мы читаем и обсуждаем рукописи друг друга, помогаем с редактурой. Плыть в потоке одной сложно. Внутри сообщества есть большая поддержка. 

- А были сложности с тем, чтобы самой себе признаться: «я – писатель»? 

- Синдром самозванца меня преследовал очень долго. Вот, что нужно, чтобы назвать себя писателем? Закончить профильный вуз? Издать 25 книг или получить литературную премию? Первые несколько лет даже среди близких друзей я не афишировала, что пишу для детей.  Благодаря коллегам по цеху от этого комплекса потихоньку стала избавляться. Стеснение стало проходить еще и потому, что появилось несколько договоров с издательствами. Но это не главное. 

Важно не количество премий, не признание сообществом, а мое внутреннее ощущение. Вот я встала с утра, посмотрела в окно на солнце и у меня родилась мысль, как это можно описать. Я гуляю на детской площадке, слышу разговор малышей и думаю: ага, это можно своему герою вложить в уста. Понимаешь, это перманентное состояние, образ жизни. Что-то готовлю, режу салат, пеку пирог и думаю, что вот когда я все это закончу, то смогу сесть за ноутбук и вернуться к начатому тексту. Может, у меня вообще не выйдет больше ни одной книги. Но для себя я поняла: это то, чем я живу, чем я горю, что меня поглощает.

  

- Как физически мама двоих дошколят может найти время на писательство? 

-  Поэтому мы так любим приезжать в Волгоград (смеется, - прим.ред.). Сколько я нахожусь в декрете, мы сюда приезжаем зимой и весной. Я это называю писательскими каникулами. Тут бабушка на подхвате. Порой так и бывает, что за год у меня пусто, а потом за месяц пребывания в Волгограде сразу густо.  

Опять же, про перманентное состояние.  Мы гуляем с детьми на улице, и вдруг какой-то образ рождается.  Я сразу записываю мысль в телефон.

Дочка – мой коллега и соратник. Во многом благодаря ей я стала смотреть на мир глазами ребенка. Вот мы идем по улице, и она говорит: «мам, смотри, фонарь – лев».  Думаю, какой еще лев. Потом прищуриваюсь и вижу лучики света – и вправду, как мохнатая грива. В одном из моих рассказов, кстати, я использовала этот образ.

Помню, качаю Нику на качелях, а сама записываю какие-то рифмы в мобильный. Ко мне подходит девочка и говорит: «А знаете, чего сейчас хочет ваша дочка? Чтобы вы с ней поиграли». И этот комплекс тоже есть, что я как будто и ни здесь, и не там, постоянно разрываюсь. Но я борюсь с этим неприятным чувством. 

С другой стороны, если бы не это преодоление, когда одной рукой стираешь белье, а другой записываешь стихотворную строчку в блокнот, то ничего бы может и не вышло. Создали бы мне идеальные условия, посадили в домик с видом на море – пиши, не хочу. А я, может, ничего и не написала бы.

Я всегда знаю, чем заняться в свободную минуту –  и это тоже кайф. Если муж пошел гулять с детьми,  я часок могу уделить время работе. Идеальное время ночью, когда я всех уложила и села за компьютер.

-  Прокормить семью на писательские гонорары реально?

- Нет, конечно. Иллюзий на этот счет у меня не было. Но и цели тоже. В моем окружении никто из писателей не думает, что сколотит состояние. Пишут, потому что не могут не писать. Понятно, хочется, чтобы книга зажила своей жизнью, дошла до читателя. Чтобы много зарабатывать, нужно быть Донцовой, или выпускать книги каждый месяц.

Зачастую, за выход издания писателю платят разовый гонорар. В идеале если есть процент с продаж – 5-10% с отпускной цены тиража. Существовать на эти деньги вряд ли возможно. 

В обычной жизни писатель - вполне обычный человек. Он также работает на рядовой работе, воспитывает детей, ходит по магазинам. Но просто находит время и пишет в свое удовольствие.

Есть и те, кто занимается этим постоянно, организовывает свои писательские курсы, проводит встречи. Это еще один канал для получения дохода, но не баснословного уж точно.

- Расскажи о папе. Я так понимаю, он был твоим проводником и в журналистику, и в писательский мир.

- Недавно об этом думала, пыталась собрать мысли в кучу. Папы нет уже два года, но до сих пор это тяжело осознавать. Он питал невероятный интерес не только к профессии, а к жизни вообще. У него была масса увлечений. Когда я была маленькой, он собирал марки, монеты, у нас с ним была даже палеонтологическая коллекция. Мы бесконечно мотались на встречи с дальней родней, ездили в архивы для восстановления нашей родословной - в итоге отцу удалось проследить ее до XIV-го века, а это 11 поколений. Теперь генеалогическое древо висит у нас на стене, и мои дети будут знать историю семьи.

Мы часто приезжали в станицу Михайловскую Урюпинского района, где папа рос и учился. Мы садились на велосипеды и ехали на раскопки, находили на камнях отпечатки моллюсков и зубы древних акул, потом шли на луг и собирали чабрец, или в лес по грибы.

 

Я к чему это все – моя тяга к литературному слову и творческому осмыслению всего того, что находится вокруг, из детства. В школьную библиотеку, помню, вообще не ходила – все книги из программы были в семейной библиотеке. И папа всегда был с книгой в руках. За последние годы жизни у него самого вышло около двух десятков книг по истории казачества и родного края.

Понимаешь, дело даже не в практических знаниях, которые он мне дал. Он сформировал мою картину мира. К сожалению, папа застал только самое начало моего писательского пути – знал, что должен выйти сборник стихов, но так его и не увидел. Без , без всех наших летних приключений и совместных исследований, мои книги не появились бы. Я это сейчас осознаю. Это болезненный для меня момент, как и то, что папа не успел познакомиться с первым внуком, продолжателем рода.

- По мере взросления детей твои книги тоже будут взрослеть? Не думала, писать для более старшей аудитории?

- В журналистике я освоила разные направления – работала в газете, на телевидении и радио. Так и с художественной литературой – мне интересно попробовать себя в разных формах.

Когда только начинала писать – это были малышковые стихи, потом появились рассказы и сказки. Сейчас вырисовывается уже подростковая повесть. 

Что будет дальше – не знаю. Пока я нахожусь в декрете, у меня есть еще год в свободном полёте. За это время нужно успеть написать как можно больше текстов.  

-  Нынешние дети – они же цифровые насквозь. Современная литература для малышей сейчас вообще востребована? 

 - Есть проблема. Но она связана не столько с гаджетами, а сколько с тем, что родители не хотят новых имен. Им нужны Чуковский, Барто и Маршак. Никто не говорит сбросить их с корабля современности, ни в коем случае. Но потом консервативные мамы и папы удивляются, что их дети не любят читать. Потому что им неинтересно. Мир поменялся, реалии другие – пионерское детство в эпоху электронных дневников неактуально. Нужны динамика, лаконичность, экспрессия. Чуковский - наше все. Но читать про ушат, кочергу в 2021 году сложновато. С детьми надо разговаривать на понятном им языке. 

Детская литература сейчас переживает подъем. Появляются новые издательства и авторы. Основная сложность в том, что современные писатели широко известны только в узких кругах. Хотя при желании разобраться нетрудно – есть  библиогиды, основанные на мнениях экспертов, есть литературные премии и конкурсы, которые открывают новые имена. Вся эта информация в открытом доступе. Поэтому родителям можно и нужно расширять свои границы, знакомить детей с современными авторами и книгами.

Фото: Инстаграм Юлии Весовой