Евгений Ищенко: «То, что не убивает, делает умнее»

Для большинства россиян имя Евгения Ищенко ассоциируется с двумя понятиями: МДМ-банк и Волгоград. Банк он создал вместе с Андреем Мельниченко (97-е место в мировом рейтинге миллиардеров-2015 по версии Forbes) и Михаилом Кузнецовым (экс-губернатор Псковской области, генеральный директор Сибирской генерирующей компании) в уже далеком 1993 году. Три года, 2003-2006-й, занимал пост мэра Волгограда, претендовал на пост губернатора Волгоградской области, но не смог преодолеть админресурс и прямое давление со стороны действовавшего губернатора Николая Максюты и, как говорят, компании ЛУКОЙЛ. Почти на 10 лет «ушел в тень», занимался бизнес-проектами.

Сегодня Евгений Ищенко возвращается в политику. Стремительно, но осмотрительно. На прошлой неделе вдруг выступил на радио «Комсомольская правда-Волгоград», заявив о необходимости избавления города от паразитирующих «элит» и введения прямых выборов мэра. И в тот же день, 4 февраля, местные СМИ заявили о том, что Ищенко пойдет на выборы в Госдуму от Волгоградской области. Вроде, и с губернатором вопрос уже проговорен.

Редакция «Политинформатора» решила уточнить, насколько экс-мэр Волгограда горит желанием снова идти в политику и не довлеет ли над ним прошлое.

- Евгений Петрович, в 2004-м коммунист Максюта фактически снял Вас с выборов, чтобы не допустить на пост губернатора. В 2006-м «Единая Россия» пыталась подвести Вас сразу под пять статей УК. Но, судя по Вашим последним заявлениям, Вы снова рветесь в политику. В чем причина? Вы все забыли и всем простили? Или мы чего-то не знаем о той давней и мутной истории?

- Вы правы, история о том, как весной 2006-го я лишился поста мэра Волгограда и, тем более, как выбыл из борьбы на губернаторских выборах в 2004-м, уже мхом поросла. Но вспомнить по-прежнему есть что. О многом я, и правда, никому не рассказывал. Не видел в этом смысла. Хотя тот урок можно считать показательным. И с точки зрения отношений с сильными мира сего, и с точки зрения отношений с партией власти. 

Дело в том, что за неделю до ареста 30 мая 2006 года меня исключили из «Единой России». Претензии были формальные и крайне расплывчатые – «не выполнил решения партии». На мой вопрос о том, какие же решения я не выполнил, конкретики не последовало. Хотя, признаюсь, уже в марте 2006 года я понимал, что тучи надо мной сгущаются. И в начале апреля 2006 года меня начали прессовать. Приглашали по очереди к себе губернатор, прокурор области, начальник ФСБ – все предлагали уйти в отставку, ничего при этом не объясняя. Приходил с аналогичным предложением даже представитель местных авторитетов. Он просто передал мне, что будет все хорошо, если я добровольно уйду в отставку. Пришлось искать выход из ситуации.

- И Вы пошли на союз с «Единой Россией» в надежде переиграть противника на его территории?

- Дело было так. Региональная организация «Единой России» в лице тогдашнего секретаря политсовета Олега Керсанова предложила мне усилить команду, назначив руководителя аппарата и первого зама из своих представителей.  На первую должность предлагался опытный, хорошо известный в регионе Леонид Васильевич Семергей и Сергей Клевцов - на вторую. В качестве аргумента звучало то, что к этим людям волгоградские силовики относятся хорошо. Смысл сказанного был очевиден: Керсанов понимал, что меня «закроют» и, чтобы передать бразды правления новому человеку, нужно было получить именно эти две должности. Чтобы затем спокойно легализовать преемника.

- Вы понимали, чем такое предложение чревато?

- Когда я услышал про эту «помощь», то сразу понял, к чему идет дело. Даже объяснять ситуацию Семергею не надо было, человек он опытный … он отказался участвовать в этой теме вообще. Клевцова же я назначил первым замом, но не единственным, у меня был еще один зам – и их схема провалилась. Хотя формально предложения регионального отделения «Единой России» я выполнил, бумаги подписал. Но Семергей отказался сразу, а Клевцов, поняв, что он не один и всех полномочий все равно не получит, отказался потом. Фактически речь шла о банальном перевороте, потому что в ЕР хотели, чтобы я все отдал сам нашим местным единороссам. Но…тема не сработала.

- За помощью в Москву не обращались?

- Не скрою, я пытался как-то выйти из сложившейся ситуации. Связался с Администрацией Президента. Встретился с Владиславом Юрьевичем Сурковым.

- И как, помог?

- Сказать по правде, с Сурковым у меня длинная и непростая история отношений. Он тогда курировал внутреннюю политику. Я приехал на прием, он меня принял. Я объяснил ему, что ситуация непростая, нервная, и уважаемые граждане региона просят меня уйти. «За место я не держусь, вот заявление, но я думаю, что это решение должны принять вы», сказал я ему. Согласитесь, логично, когда вопросы в отношении мэра областного центра решает человек, курирующий в Администрации Президента внутреннюю политику.

- По идее, он должен был либо подписать заявление, либо как-то по-другому обозначить, что вам пора уходить. Или наоборот, остаться. А он что сказал?

- Он мне сказал: «Не переживай, все будет хорошо». Я вдохновился, вышел окрыленный и – через неделю меня исключили из партии, а потом и посадили.

- Обманул? Или приоритеты в АП сменились?

- Я не знаю, чем руководствовался Сурков в этом случае. Может, он старался, но ничего не получилось, или началась кампания по «воспитанию» мэров, но, скорее всего, он просто забыл обо мне через минуту после того, как за мной захлопнулась дверь. Так устроен Кремль с его отношениями. Учитывая, что у нас несколькими годами раньше был конфликт, хоть и по другой теме, может, и в 2006-м он сыграл в моей судьбе негативную роль.

- Вспомнил вам приватизационное законодательство?

- (улыбается). Если говорить формально – поправки к проекту федерального бюджета 2001 года. Дело было в 2000-2001 году, в первый год президентства Путина. Россия тогда только оправлялась от экономического кризиса 1998 года, у страны были огромные внешние долги, более 170 миллиардов долларов, по-моему (по данным ЦБ РФ, по состоянию на 1 января 2000 года внешний  долг РФ составлял 178,2 млрд USD – прим.ред.). В то время я был депутатом Госдумы и занимал должность заместителя председателя Комитета по собственности.  Одной из целей своей работы на тот момент я видел установление законодательного контроля над крупной приватизацией. Дело ведь это было очень келейное. И я вносил разные предложения, чтобы вывести этот процесс на свет. Ведь речь шла о стратегических предприятиях.

- Напомните, пожалуйста, чего удалось добиться.

- Поначалу законодательные изменения, который я предлагал, все никак не проходили – было сильное сопротивление. Однако когда принимали бюджет 2001 года, то я вместе с группой депутатов внес свои предложения в формате поправки. Это была так называемая 100-я поправка к бюджету. И она прошла. В ней речь шла о том, что крупная приватизация проводится только с согласия ГД. Она была принята и действовала один год. В срок действия бюджета.

- А почему ваши инициативы не принимались?

- На тот момент, как говорится, в одной точке сошлось очень много разных обстоятельств. С одной стороны, проходила замена старой, ельцинской команды на новую. С другой, положение страны было аховое. Долги большие, доходов нет. Цены на нефть были низкие. А впереди мрачно маячил 2003 год – нужно было выплачивать долги, а средств не было. Вот и встал извечный вопрос «что делать?».

- Когда Вы говорите об этой поправке, создается впечатление, что Вы действовали сами по себе, на свой страх и риск. Сами придумали, сами продвигали. Никого не слушали…

- На то она и думская инициатива (улыбается). Но это не значит, что я какой-то enfant terrible, не могу работать в команде. Тогда нужно было поступить именно так. И действовать самому. Да и молодость давала о себе знать (одно время Ищенко был самым молодым депутатом госдумы  - прим. Политинформатор). Юношеский максимализм.  Плюс ситуация. А ожидать, пока несколько десятков человек подумают, поразмыслят, что-то предложат, просто не было времени. В обычных обстоятельствах - работаю иначе. Это нормально.

- И что, никто кроме Вас, никаких решений больше не предлагал?

- Как же… предлагали. За экономику тогда отвечал Михаил Касьянов. И он придумал удивительную схему: обмен долгов на инвестиции. Помню, как об этом «чудесном» решении он заявил по первому каналу на всю страну.

- А что в нем плохого-то, в касьяновском предложении?

- Понимаете, любому человеку, мало-мальски связанному с экономикой, сразу видно, что эта формула носит, как бы помягче сказать… странный характер. В жизни можно менять активы на активы или пассивы на пассивы. А пассив на актив менять нельзя. Касьянову задали вопросы, но он не растерялся и объяснил дело так: мы должны много миллиардов нашим западным кредиторам. Но если денег нет, мы отдадим им акции наших предприятий. Они в итоге станут собственниками, будут заинтересованы в их развитии и начнут инвестировать.

- Вроде бы все логично… Так Вы из-за этого продвигали 100-ю поправку?

- Дело в том, что речь в данном случае шла, не больше, не меньше, о «Газпроме».  Между Касьяновым и немцами тогда проходили келейные переговоры. О чем? О том чтобы отдать за долги контрольный пакет «Газпрома».

- За сколько?

- Я не знаю об условиях переговорах, я не знаю, что предполагал поиметь с этого Михаил Михайлович, 2% или меньше (смеется), но в разгар этих переговоров прошла моя поправка, запрещавшая отчуждение стратегических предприятий без согласия Госдумы. Понятно, что та Дума никогда и не дала бы такого согласия, это не нынешняя Дума, но тут началось что-то невообразимое. Получилось, что депутаты обрушили гениальный план. Потому что если бы он реализовался, то о его последствиях страшно было бы даже подумать. Но мы с группой депутатов сделали так, что эта вреднейшая для страны схема не прошла.

- На Вас давили со Старой площади?

- Вообще-то, с самых разных сторон. В первую очередь, со стороны лоббистов ТЭК. Потому что я сильно мешал и нефтяникам – пытался сделать так, чтобы они пополняли бюджет соответственно своим прибылям. Был такой депутат Владимир Дубов, главный в нефтяном лобби. Избирался от «Отечество-Вся Россия», а по жизни был вице-президентом банка МЕНАТЕП, член правления «ЮКОС-Москва», соратник Ходорковского соответственно. Он то и дело обещал мне проблемы в жизни, предупреждал, что после таких действий меня никуда не изберут.

- Ну избрали же! А Дубов сбежал в Израиль и заочно осужден. Вы – тут, готовитесь к выборам. Но бог с ним, с МЕНАТЕПом, Сурков-то как проявил себя в «газовом» вопросе?

- Сурков, который тогда отвечал за работу с Госдумой, начал на меня давить. Он меня сильно ругал, Кудрин тоже ругал. И оба ничего не объясняли. Я их спрашивал: «Что я сделал не так?» Мне отвечали: «Дурак, ты ничего не понимаешь? Надо сделать наоборот!». «Наоборот уже нельзя», отвечал я.

- То есть Сурков банально упустил ситуацию. И оказался бессилен…

- Скажем так: они были в шоке. Думаю, в тот момент Суркову было досадно, что в его зоне ответственности какой-то неформатный человек взял и сделал что-то такое, что по их планам сейчас делать было совсем не надо. Там был и абсолютно политический момент. Ведь я входил в прокремлевскую группу «Народный депутат», за которую они отвечали.

- И тогда Вас первый раз попытались «поставить в угол»…

- В итоге меня исключили из группы, хотя со всеми ее членами у меня были нормальные отношения. Людей просто заставили подписать листы, никакого голосования, о том, что меня надо исключить из группы, не было. Но за два месяца эту ему они продавили.

- Но Вы же действовали не из корыстных, а государственнических побуждений! Где благодарность-то? И почему сотрудники АП действовали против интересов страны? Ведь так получается?

- Понимаете, чиновник такого масштаба, как Сурков, «за родину» не думает. Он просто выполняет текущую задачу. И если через год-два приоритеты меняются, то никто никогда и не вспомнит, что я там хорошего или правильного для общего блага сделал. Мне, может, за это грамоту надо было дать, но кого это волнует? Обо мне уже забыли, но – как в том анекдоте: а осадок остался.

- Обидно?

- Политику обижаться нельзя. Хотя история с Сурковым – не самое приятное, что было в жизни. Ведь у него были и другие ситуации, когда он вставал на защиту людей, причем с не самой безупречной биографией. Например, бывший мэр Владивостока Николаев, человек с известным «авторитетным» прошлым. Но он стоял за него горой. А меня несмотря на все хорошие обещания, через неделю посадили. Но это не главное, ведь то, что не убивает, делает и сильнее, и умнее. Жизнь-то на этом не заканчивается.

- В Думу-то точно пойдете?

- Силы есть. Проблемы вижу. Как решать – понимаю. Ну а выберут, не выберут – решать избирателям.

Смотреть здесь